Мои путешествия по Харьковщине привели к неутешительному выводу: природа гибнет – фотограф Владимир Оглоблин

В феврале в галерее «Мистецтво Слобожанщини» проходила персональная выставка известного украинского фотохудожника Владимира Оглоблина «Від обрію до небокраю«, на которой были представлены уникальные по своей красоте пейзажи Харьковщины.  В интервью МГ «Объектив» автор выставки Владимир Оглоблин рассказал об истории создания фотографий, поделился наблюдениями о состоянии природы в нашей области, самых «фотогеничных» уголках Харьковщины, заброшенных селах и экологии, а также — авторскими фотографическими секретами.

– Владимир, расскажите, пожалуйста, как давно вы начали снимать пейзажи Харьковщины?

–   Мои первые опыты в качестве любителя фотографии начались еще на заре личного фотографического «движения» в начале 1978 года, и это была именно Харьковщина. Во-первых, все очень доступно и близко, а во-вторых, не было груза ответственности перед будущими почитателями моих скромных успехов. Как модно сейчас говорить, первые локации оказались в поселке Южном, где, собственно, впервые прикоснулся к чужому фотоаппарату «Зенит-Е». Немыслимая для меня роскошь висела на одиноком гвозде на стене в квартире случайных знакомых. Никто не пользовался камерой, а поэтому люди без опасений и сожаления передали мне чудо техники во временное пользование до востребования. Первые неумелые упражнения оказались заманчивыми и азартными, отчего возникло желание расширить горизонты и… приобрести собственный инструмент для реализации душевных порывов. Для студента сумма в 110 рублей оказалась заоблачной по месту приложения моих умственных способностей, а поэтому устроился чернорабочим на кирпичный завод, который тогда находился на улице Академика Павлова в районе одноименной станции метро. Полтора месяца каторжных работ у раскаленной печи принесли мне фантастическую зарплату в 260 рублей. Это был «триумф воли» и исполнения всех желаний. Новейший «Зенит – ЕМ» стоял в сияющей коробке, а я боялся на него дышать первые пару часов. Вскоре разузнал подробности устройства камеры и, прикупив пару пленок, отправился на поиски собственной мечты. Дорога привела в окрестности села Веселое, где прошелся по руслу крошечной реки Муромки, снимая все, что попадалось под руку. Это был мой самостоятельный дебют с собственной «скрипкой».

– В своих работах вы стараетесь фиксировать природу такой, как она есть, или привносите в кадры свои авторские эмоции и психологическое состояние?

– Поскольку все мое детство прошло в среде и среди художников знаменитой Академической дачи имени Репина в Тверской области, которые писали свои картины в жанре «пейзаж», то это не могло не сказаться на моих симпатиях. Безусловно, пейзаж с юности стал моим основным «жизнеутверждающим» жанром. Многие годы снимаю в духе «реализма», стараясь ничего не приукрашивать, но пропуская через свои ощущения совершенства и гармонии творений Господа. Природа сама по себе совершенна, и мое предназначение – найти тот «сладостный» миг удачи. Без этого творчество невозможно.

– В каком месте был снят «Зимний танец«? Расскажите, пожалуйста, историю созданию этого фото.

– «Зимний танец» — это результат моего собственного танца с поисками зимних красот в окрестностях села Веселое, а точнее по дороге из Веселого в Терновую, где есть одна сказочно красивая березовая роща. Она хороша во все времена года. Этот уголок тихой Харьковщины всегда привлекает своими открытиями, и я иногда спонтанно наведываюсь в это укромное место. На удачу. В тот морозный январский день удача не обошла меня, и было сделано около 10 кадров, за которые не стыдно. Одним из них и оказался «Танец».  Приятно, что Вы заметили или почувствовали мои ассоциации именно с танцем в этом кадре.  Но лучше фотографию смотреть в реальности, чем ее описывать словами.

– Перед тем как сделать кадр, вы мысленно строите композицию по математическому принципу или импровизируете, полагаясь на интуицию? 

– В основе большинства кадров лежит все же интуиция, а не холодный математический расчет. Некоторые знания композиции и построения кадра ускоряют процесс съемки, что немаловажно в нашем деле. Шучу…  На самом деле вопросы композиции не менее важны, чем знание фототехники и умение решать тысячи творческих задач. В основе удачного кадра почти всегда лежит композиционное решение, и это я осваивал еще в школьные годы в студии изобразительного искусства.  Тогда я недооценивал усердие руководителя студии научить нас создавать гармоничный, композиционно уравновешенный кадр, но вскоре понял, что именно в композиции, в умении быстро строить кадр, лежит большая доля успеха.  Сейчас я не устаю повторять своим взрослым ученикам ФотоШколы о необходимости «танцевать» перед сюжетом, который определил, как важный, как достойный своего участия.

– Какие уголки нашей области Вы находите самыми живописными?

– Наиболее живописными для меня остаются уголки в окрестностях села Новомлынск Двуречанского района (не знаю, правда, куда теперь относится этот уголок после объединения районов), мягкие ландшафты Купянского района, «намоленное» место в окрестностях села Нескучное – родины Зинаиды Серебряковой, отдаленные «тупики» Волчанского района и некоторые другие. По большому счету, все районы хороши, и важна мотивация перед и во время фотосъемки. Без нее никакая природная красота не находится. Есть еще совершенно неосвоенные уголки, районы области, один из которых – Красноградский. Никак не подберу «ключи» к нему, хотя несколько раз пытался искать красоту в тех местах. Но все как-то мимо. О рядовых кадрах и вспоминать не хочется…
–  Расскажите, пожалуйста, историю созданию кадра «Последний автограф зимы«.

– Это в некоторой степени случайный кадр, так как ехал в Нескучное снимать как раз раннюю весну, не надеясь на «автограф» недавно ушедшей зимы. Все было по-весеннему ярким, солнечным, теплым, и настроение соответствующим. Бывают новые весенние ощущения, которые в городе не так ощутимы. А где-то в 10-20 километрах от суетного мегаполиса все меняется и все кажется оптимистичнее. Ранняя весна всегда выглядит невестой на выданье, а поэтому все яркое, сверкающее и поэтичное.  Съемка оказалась достаточно успешной, и, уже возвращаясь по дороге из Нескучного в Веселое, каким-то боковым зрением из машины заметил яркое, белое, словно гофрированное пятно.  Это было так неожиданно среди томного чернозема полей. Сразу представилось большое крыло одинокой птицы, заблудившейся во времени, но потом возникли аналогии с росчерком пера, мазком кисти, с автографом. «Автограф зимы»! Несколько позднее название стало «Последний автограф зимы», но это уже перед самой выставкой. Так название удачно легло на фото. Или наоборот.  Редкая гармония фото и текста.

– Исторические места Харьковщины представлены на вашей выставке?

– Исторических мест на фото в экспозиции не много, а точнее одно – село Нескучное. Родина выдающейся художницы Зинаиды Серебряковой. Со второй половины XIX столетия здесь было имение известного рода Лансере-Бенуа. Здесь же родилась сама Зинаида Лансере, которая стала Серебряковой после замужества в 1905 году.

История этого семейства и его выдающихся личностей хорошо описана в литературе и легко находится на просторах Интернета. Неслучайно значительную часть выставочной экспозиции занимают кадры из Нескучного и его окрестностей. Это моя близкая фотографическая Мекка. И совсем не случайно предыдущая фотовыставка называлась «Близкое…»

– Каким образом для вас как для историка в фотографии сочетаются красота и историческая достоверность?

– Сочетание красоты и достоверности очень близки, но зачастую все зависит от художественного замысла и творческого похода.  Себя  я все же позиционирую как сторонника классической или академической фотографии в жанре «пейзаж».  С небольшой коррекцией плотности, контраста или резкости, тональности.  Работа в различных редакторах (Photoshop, приложение Camera RAW) и постобработка не считается преступлением для некоторой незначительной коррекции.  Чистого кадра даже в формате RAW теперь не получается.  В эпоху аналоговой фотографии иногда случались 100-процентные попадания, но тогда и психология съемки была другая. Раньше семь раз думал прежде, чем нажать «спуск», а теперь семь раз снимаешь. А потом думаешь о куче лишних дублей. Шучу, но доля правды в этом есть…
Ну, и относительно исторической достоверности, могу сказать, что Господь — прекрасный художник, и мне не хочется его корректировать в Его творчестве.  Найти совершенство, поймать миг фотографического счастья – это важнее для меня.

– Кого из великих фотографов прошлого вы считаете своими учителями?

– У меня не было непосредственно великих личных учителей, но некоторые выдающиеся личности оказали сильнейшее влияние на весь мой творческий путь в фотографии. Наверное, первый, кто поразил и распахнул окно в мир фотографии в самом начале моего пути, оказался Ансел Адамс (США).   Альбом иллюстраций (Photographs of the Southwest) мне подарила в далеком теперь 1986 году американка, поэтесса, известная писательница Анна Ахтенберг (Anya Achtenberg). До этого было любительство от слова «любить». Любить чужую фотографию, другое творчество.
Йозеф Судек (1896 – 1976) оставил неизгладимое впечатление своими пейзажами и натюрмортами. Когда-то из-за его новых фотоальбомов я сдал билет на поезд в Харьков, поехал на окраину Москвы в фотомагазин и, счастливый, выкупил последний экземпляр.

Для меня стали открытием «революционные» взгляды Судека на пейзаж, натюрморт, стрит-фотографию.  До этого я даже не подозревал об альтернативной фотографии, об экспериментах с использованием всевозможных мультифильтров,  оттенителей, софт-фильтров и др. Это все происходило задолго до цифровых технологий.
В середине 80-х серьезно «взбодрил» своей неуемностью блестящий мастер Вадим Гиппенрейтер.  И каково же было мое счастье, когда на выигранном Всесоюзном фотоконкурсе диапозитивов в Красногорске (Московская область) в 1987 году я из рук Гиппенрейтера получал его новый фотоальбом «Рождение вулкана».  Он пригласил меня к себе домой,  мы пили чай со вкусным яблочным пирогом и говорили о предназначении фотографа, рассматривая десятки  его работ большого формата. Это была магия большого формата, которая всегда поражала и открывала истинное свойство написанного светом.
Из харьковских мастеров всегда поражали Александр Супрун и Олег Малеваный, чье творчество казалось недосягаемым.
И еще «сохранил» меня в фотографии или, точнее, фотографию во мне один лама в предгорьях Абакана на границе с Монголией (Республика Тыва).  Он сказал мне буквально следующее: «Человек лет до 33-х может идти любым путем, может искать себя и свое место в мире, но потом важно почувствовать, определиться с выбором пути и идти по нему, не сворачивая. Несмотря на множество соблазнов на Дороге Жизни, сохраняй себя и свою жажду творчества».   И этот разговор был как раз в год моего 33-х летия.  И я пошел…

– Какие тенденции харьковской школы фотографии XIX—XX веков Вы продолжаете?

– Мой путь, мои тенденции ближе к фотографам-реалистам конца XIX – начала XX столетия.  По духу мне был бы ближе блестящий мастер Алексей Михайлович Иваницкий (1855-1920).  О нем я знаю теперь достаточно много, чтобы иметь смелость издать книгу-фотоальбом о его жизни и творчестве.  В продолжении придуманной мною серии книг «Написано світлом».  Первая книга вышла в конце 2019 года  — «Час Федецького».  И издание оказалось весьма успешным.  Тираж быстро разошелся.

– Вы закладываете в свои работы четкий авторский смысл или даете зрителю полную свободу прочтения и понимания вашего искусства?

–  Во время съемки я, конечно же, закладываю некий смысл, свое видение, и хотелось бы, чтобы зрители увидели сюжет «моими глазами» и с «моими мыслями».  Хотя,  творчество — такая штука, что люди ухитряются увидеть  такое, о чем и сам автор не подозревал при съемке.   Умный зритель вполне в состоянии прочитать сюжет фотографии в соответствии со своим мировоззрением, интеллектом, ранней «насмотренностью» подобного. Как есть свобода творчества автора, так есть и свобода восприятия зрителя.

–  Путешествуя по Харьковщине, каким вы находите экологическое состояние области?

– Мои путешествия по Харьковщине привели к неутешительному выводу: природа гибнет. Варварство людей, разрушающих экологию пространства, естественную природную среду, ворующих чернозем, песок, лес, — все это сказывается на экосистеме региона.  Заметил значительное увеличение  распространения такого растения как ковыль, что характерно для степных регионов.  К берегам рек и озер, водоемов во многих местах невозможно подойти, невозможно прикоснуться к девственным уголкам Харьковщины, которых остались  крохи в отдаленных районах.  О загрязнении рек и всей водной системы области говорить без боли сложно. Многие живут вчерашним или сегодняшним днем.

– Какое ваше впечатление от посещения заброшенных  деревень? Сколько их по вашим подсчетам? Расскажите о кадрах, сделанных в заброшенных деревнях?

– Заброшенных сел на Харьковщине очень много, а некоторых уже и след простыл.  Такие есть практически в каждом районе, но особенно это заметно в отдаленных уголках Двуречанского, Купянского, Великобурлукского, Сахновщинского районов. Жизнь уходит в землю, и села — туда же, вслед за людьми. Иногда старинные села уходят под воду при заполнении водохранилищ, и тогда стирается все – жизнь, история, память. В прошлом году мы искали родину предков фотографа  А.М.Иваницкого  на… дне Краснопавловского водохранилища. Село Чернокаменка.  Лишь в засушливое лето можно на берегу увидеть  фрагменты кирпича, керамики XVIII-XIX столетия, геометрический ландшафт, уходящий в воду.  А было большое село: церковь, мост, улица с сотней домов.  Там же исчезло, ушло под воду село Князево. Название какое! Только круги на воде…

— Есть ли у вас кадры, которые раскрывают тему диалога человеческой цивилизации и природы,  конструктивного и пагубного влияния человека на нее?

— Кадров на тему диалога человека с природой множество. Есть в арсенале и пагубность «цивилизации», и то, что убито навсегда этой самой цивилизацией.  Естественно, прогресс не остановить, но варварство по отношению к Природе прекратить можно.

И это варварство особенно ощутимо на постсоветском пространстве. А Украина, увы, здесь в числе первых вандалов и варваров с вырубкой леса, разрушением чернозема и загрязнением водоемов…

Фотографии с выставки «Від обрію до небокраю» предоставлены Владимиром Оглоблиным.