Койки есть, кислорода не хватает — Михаил Черняк откровенно рассказал о ситуации в медицине Харьковщины

В эксклюзивном интервью МГ «Объектив» назначенный 4 марта заместитель председателя Харьковской ОГА Михаил Черняк рассказал, что на самом деле происходит с борьбой с COVID-19 в области.

Врачи главных «ковидных» больниц региона – областной «инфекционки» и «чернобыльского» диспансера бьют тревогу. Уже несколько дней медики предупреждают: мест с доступом к кислороду для пациентов с коронавирусом у них нет. «Скорые» везут харьковчан в Чугуев. В то же время, исполняющий обязанности руководителя облздрава на брифинге утверждает: койки в Харьковской области на 100% обеспечены кислородом, а загружены всего лишь на 44%. В железнодорожных больницах есть 700 с лишним «ковидных» мест, но занята лишь сотня. На вопрос журналистки, хватает ли кислородных трасс, Геннадий Бондарчук поднимает глаза к потолку, вздыхает и рекомендует «взять рулетку и измерить». А потом заявляет, что Харьков – большой город, и скорым иногда ближе ехать в Чугуев, чем в железнодорожные больницы. Ситуация, мягко говоря, подозрительная. Врет ли глава облздрава? И что происходит на самом деле? Эти вопросы мы задали новоназначенному заместителю председателя Харьковской ОГА Михаилу Черняку.

Нужен стационарный кислород

— Михаил Евгеньевич, все журналисты Харьковской области каленым железом пытают департамент здравоохранения, пытаясь понять, почему перегружены «инфекционка» и «чернобыльская» больница – а коек при этом вроде бы еще больше половины свободны. Где эти койки?

— Статистика показывала нам одну картину, а де-факто она иная. Первый пункт: количество коек, которое заявлено – это вся госпитальная база, сформированная в области для оказания помощи пациентам с коронавирусной инфекцией. То есть, это максимальный объем выделенного для данной задачи коечного фонда, который может быть задействован частично или полностью при той или иной тяжести и напряженности эпидемической ситуации.

Но главные вопросы: насколько эти заявленные койки сейчас соответствуют по своему оснащению и обеспечению тяжести состояния пациентов, поступающих в клиники, а также – доступность больных к централизованному или стационарному (я подчеркиваю слово «стационарному») кислороду, которым должно быть обеспечено определенное количество коек на территории города Харькова.

Концентраторы, которые покупались в предыдущий период, есть в наличии. Количественно они фактически каждую койку обеспечивают. Другое дело, что не всегда и не каждому пациенту необходим кислородный концентратор. В кислороде нуждаются так называемые кислородозависимые больные. При этом, для ряда пациентов, находящихся в более тяжелом состоянии, возможностей концентраторов, особенно некоторых моделей, может быть недостаточно. Иногда их объективно не хватает, чтобы «вытянуть» больного и поддержать его жизнедеятельность. Именно таким больным нужен стационарный кислород. Какой-то группе кислородозависимых пациентов вполне достаточно кислородного концентратора. В то же время, определенному количеству пациентов в ходе госпитального лечения кислород постоянно не требуется, и даже концентраторы здесь не нужны.

— Людей везут в Чугуев, а облздрав говорит, что мест достаточно. Получается, что это неправда?

— Койки, о которых говорит облздрав, – это койки, расположенные в больницах госпитальной базы по всей области. И слава Богу, что Чугуев готов, обеспечен и там оказывают помощь пациентам. Другое дело, что ехать туда не для всех удобно.

— Диссонанс. В городе Харькове койки есть, а везут в Чугуев. Значит, их нет?

— Действительно, на территории областного центра может недоставать коек со стационарным кислородом. А в Чугуеве, который в 20 км от города Харькова, есть свободные койки со стационарной централизованной подачей кислорода. Если именно этому пациенту по медицинским показаниям был нужен именно стационарный кислород, а кислород – в Чугуеве, так что, надо было его не везти в Чугуев и не спасать?

— То есть тот коллапс, о котором говорит Владимир Корсунов – что мест в «инфекционке» нет, – преувеличен?

— Нет, не преувеличен. Он как раз и касается периодического дефицита коек со стационарным кислородом. Когда Владимир Корсунов говорит, что сегодня в «инфекционке» недостаточно коек, которые могут стационарно обеспечить пациентов кислородом, – это правда.

Кстати, вспомним ситуацию в начале пандемии с аппаратами ИВЛ. Нам их тогда, по оценкам, остро не хватало. Сегодня об этой проблеме никто не вспоминает. Вопрос решен.

— В Харькове сейчас достаточно такого кислорода?

— Скорее всего, нет. Поэтому, сегодня на кардинальное решение этой проблемы  брошены все усилия. Уже работает бригада в инфекционной больнице – больше 100 коек добавим с централизованным кислородом. Сегодня запущена в работу бригада в «чернобыльской» больнице. Мы согласовали вопрос с руководством Харькова – город также разворачивает дополнительные койки, обеспеченные стационарным кислородом.

— На сегодня все кислородозависимые пациенты получают кислород?

— На сегодня да. Есть ли риск, что завтра может не хватить стационарных, то есть централизованных кислородных точек? Есть. Мы это понимаем, судя по развитию пандемии.

— Подождите, но Геннадий Бондарчук на каждом брифинге заявляет, что обеспеченность кислородом «ковидных» коек в области 100-процентная. Как это может быть?

— Я приступил к фактическому исполнению своих обязанностей 4 марта 2021 года. На сегодня работаю 2 недели. К сожалению, наверное, так получилось, что весь этот период мы были очень плотно заняты формированием бюджета (подготовка и участие в заседаниях бюджетной и других комиссий областного совета, общение с вновь избранными депутатами). Мы подготовили и защитили отраслевые вопросы в ходе двух прошедших за эти дни сессий. Областной совет рассмотрел и поддержал наработанные нами проекты решений по обеспечению здравоохранения Харьковщины необходимыми ресурсами в текущем бюджетном году. И параллельно мы скрупулезно и объективно проводим анализ ситуации.

Например, концентраторы. Их много. Нужно разобраться, каких они   производителей, какой они мощности, что соответствует требованиям, что не соответствует. Хороший вопрос: почему концентратор на 2 места «не тянет» двоих пациентов? Врачи часто вынуждены сейчас обеспечивать двойным концентратором только одного пациента. Происходит это из-за высокой потребности в кислороде пациентов с тяжелым течением болезни.

Так вот. Сколько у нас концентраторов? Сколько их лежит в коробках – по углам и вообще на складах. Сколько их используется? Насколько они надежны и долговечны? Какой у них вообще ресурс и как часто они выходят из строя? Мы сейчас только собираем объективную картину по этим концентраторам.

Те же железнодорожные больницы, которым на 700 выделенных «под коронавирус» коек передали 700 концентраторов. А они используют всего лишь 100 коек. При этом 600 концентраторов лежит на хранении. Они ими сейчас так пользуются: вышел из строя аппарат, его в сторону – взял следующий. Что это? Как к этому относиться?  А это объективная реальность.

«Каждая проблема имеет фамилию»

— Как это могло произойти?

— Каждая проблема, как говорится, имеет фамилию…  В сфере здравоохранения области уничтожен институт главных специалистов по профилям; разрушена единая система анализа, управления и контроля; не сформирована госпитальная рада; не оптимизирована сеть медицинских предприятий. В течение буквально считанных дней и часов перед упомянутыми выше сессиями областного совета мне пришлось в «авральном режиме»  организовать работу по экстренной реализации очень серьезных изменений в противотуберкулезной службе области, иначе она вообще осталась бы без государственных денег. Уходя с должности заместителя председателя администрации в начале июня 2020 года, я оставил выделенную областным советом «финансовую подушку» для поддержки больниц в сложный переходный период   реформирования – почти 500 млн грн.  Ее «проели» – не приняв ни одного актуального управленческого или функционального решения.  С людьми не работали, систему для работы в переходных, в том числе, экстремальных условиях не создавали. Все. Это время упущенных возможностей.

Руководитель, который пришел в феврале прошлого года на должность директора Департамента охраны здоровья. Когда кислородные колонны («бочки») для систем централизованного обеспечения кислородом были в наличии и еще доступны  – я тогда же еще в феврале 2020-го года давал ему поручение устанавливать их в больницах госпитальной базы. А директор Департамента имел на этот вопрос свое мнение и необходимые решения игнорировал. Говорил: зачем нам «бочки»?

«У нас ни Старика Хоттабыча, ни волшебной палочки»

— Когда вы увольнялись около года назад, был скандал в медицинской сфере, связанный с нехваткой мест, кислорода, выплатами.  Что можете сказать по прошлому периоду?

— Не хотелось бы копаться в грязном белье. Но результаты работы Департамента, его результативность, и вообще уровень профессиональной пригодности его руководителей говорят сами за себя. Например, упомянутый выше Иванников. Его увольняли  дважды… В итоге из общих пяти месяцев работы последние два он был на больничных листах. Может быть, действительно, так подорвал свое здоровье… У нас очень сложный регион, и ситуацию в нем нужно понимать

Так что мы должны, придя сюда, все выстроить и настроить заново. Но нет у нас ни Старика Хоттабыча, ни волшебной палочки. Поэтому мы собираем людей, единомышленников, которые хотят, могут, умеют и имеют авторитет в медицинской сфере и не только, чтобы принять те дела, в том виде, в котором они сейчас есть, и оптимизировать до того состояния, чтобы это была, по крайней мере, рабочая ситуация. Вот это правда.

— Какая самая главная проблема, на ваш взгляд?

— Нет системы. Сегодня отсутствует единая слаженно работающая и управляемая система здравоохранения. Мы лечим людей от коронавирусной болезни, но это не системная работа. Как и насколько эффективно работает первый уровень помощи, в какой момент семейные врачи передают пациентов в стационары  госпитальной базы и в узкопрофильные учреждения, и вообще, организовано ли и в принципе существует ли необходимое взаимодействие между «первичкой», службой скорой помощи и госпитальной базой? Нет понятного для врачей и больных маршрута пациента, который он и его близкие вынуждены преодолеть. Сегодня нарушена логистика. Нас ждет огромная работа – и клиническая, и аналитическая, и организационная, и менеджерская. Все только начинается.

— Раз начинается, тогда расскажите о первостепенных задачах. Что будете делать?

— Первым делом мы, благодаря поддержке главы областной администрации, создали рабочую группу в составе лучших специалистов Харьковской области по всем основным вопросам организации профилактики и борьбы с инфекционными заболеваниями,  которая сейчас детально анализирует положение вещей: приоритеты – работа первичного звена, обучение семейных врачей правильной доклинической диагностике болезни, проведению верных и адекватных назначений пациенту, профилактические мероприятия в семье заболевшего; логистика и маршрут пациента; роль и место службы экстренной помощи; работа госпитальной базы в целом и конкретно по учреждениям; проблемы их обеспечения всеми видами ресурсов; разработка локальных протоколов или, как минимум, контроль реализации национального протокола в разрезе уровня помощи, особенностей течения болезни, тяжести конкретного случая, возникающих осложнений и групп риска.  Потому что мы понимаем, что тяжесть пациентов, которые поступают сегодня в больницы, – это часто следствие неверно или несвоевременно принятого решения на уровне первичного звена медицинской помощи. К сожалению, как мы сейчас видим, очень часто – это упущенное время. Либо из-за того, что пациент поздно обратился, либо из-за неправильного или неполноценного лечения или неадекватного реагирования врачей. А в ряде случаев люди вообще остаются с болезнью «один на один», без медицинской помощи. У нас в области до сих пор контрактами с семейными врачами охвачено только 80% населения. А 20% жителей просто не имею своего врача.

Поэтому сегодня основная задача нашей рабочей группы – наработать такую систему, чтобы она была понятна для медицинских работников, качественно обоснована  специалистами и прозрачна для пациентов.

Второе – мы сегодня уточняем и обновляем подходы к обеспечению всеми необходимыми ресурсами на всех этапах борьбы с коронавирусной болезнью. Меняются методики диагностики и лечения, качественный и количественный состав препаратов, подходы к борьбе с возможными осложнениями, принципы последующей краткосрочной и последующей реабилитации пациентов. Необходимо комплексно анализировать эту задачу и  определяться, что нужно  и целесообразно приобретать за счет областного и местных бюджетов, что мы рассчитываем получить в рамках государственных централизованных поставок и программ, а что должны приобретать на месте за счет денег, которые наши коммунальные предприятия получают от Национальной службы здоровья Украины, либо за счет финансирования из местных бюджетов.

Третий момент – материально-техническое состояние больниц госпитальной базы, особенно инфекционных – взрослой и детской. Мы прекрасно знаем, что областная инфекционная больница на начало пандемии была одной из худших по своему состоянию, объективно. Да, нам не удалось полностью реанимировать инфекционные больницы ранее. Но, объективности ради нужно сказать, что  мы начали направлять на эти объекты финансовые ресурсы еще в предыдущий период, включив их в целевую программу Европейского инвестиционного банка (ЕИБ). В условиях пандемии безусловно изменился фокус и, естественно, удалось сделать больше. Работа эта будет, без сомнения,  продолжена.

Четвертое – мы отрабатываем количество бригад, которые готовы работать с «ковидными» пациентами. Потому что сегодня – и это самое ценное, что у нас есть: те  медицинские работники и бригады, которые из них сформированы, работают и готовы дальше работать, невзирая на все вызовы времени. Но, к сожалению, мы видим также и тенденцию, что многие медработники вообще не хотят работать с данным контингентом больных. И это тоже проблема. Это тоже вызов. Кем усиливать эти бригады? Некоторые врачи по 2 раза переболели – и возвращаются в строй, продолжают оказывать помощь пациентам. Мы сейчас создали в рамках нашей рабочей группы действенный механизм сотрудничества с НСЗУ, чтобы законтрактовать медицинских работников  из  учреждений, не входящих в состав госпитальной базы, которые могут работать и готовы идти в эти бригады.

Так что есть ряд вопросов, которые мы отработаем – и уверен, что дадим комплексный и системный результат.

«Обсуждаем вопрос создания пост-ковидовских реабилитационных центров»

Далее – уже обсуждаем вопрос создания реабилитационных центров пост-ковидовских. Потому что зачастую последствия перенесенной болезни – достаточно тяжелые. Об этом никто не говорит и не думает сегодня. А последствия «вылазят». Сердечно-сосудистая система, неврология, психо-эмоциональное состояние… Этим целый центр должен заниматься. И у нас уже есть наработки – на базе одного из харьковских медицинских учреждений. Привлечены медицинские кафедры, готовятся специалисты, и мы хотим создать там центр пост-ковидной реабилитации.

Если говорить не только о «ковиде», то необходимо запустить, наконец, работу госпитальной рады, которая так и не была сформирована и не начала работать в  прошлом году. Сейчас работаем над составом этого совета. Потому что именно там мы наработаем дальнейшие маршруты пациентов в рамках единого госпитального округа и взаимодействие всех учреждений разных уровней помощи со службой экстренной медицинской помощи.

«Выплаты получат все переболевшие врачи»

— Что происходит с выплатами врачам, переболевшим коронавирусом? Деньги получат не все?

— Выплаты сохранились. В прошлом году в конце года скопилась очередь, но деньги были выделены. Сейчас работает над этим вся область. Харьков принял соответствующее решение, выделил средства  – и будет выплачивать. Работаем с 56-ю ОТГ, чтобы каждая занималась обеспечением своих медицинских работников. А областные учреждения будет обеспечивать областной бюджет. Так что выплаты получат все.

— Как вы оцениваете ход вакцинации CoviShield? Есть ли отказы? Есть ли осложнения?

— У нас уже несколько тысяч вакцинированных. Нет тяжелых осложнений. Иногда появляющаяся невысокая температура – это нормальная реакция при любой вакцинации.

Вакцинация необходима. Кампания идет. К сожалению, есть люди, которые отказываются – по разным причинам. Кто-то переболел, например. Но тут необходимо разобраться: что мы ставим под сомнение – вакцинацию или производителя? Если мы ставим под сомнение вакцинацию – это точно неверно, потому что только вакцинация является единственным механизмом, который может прервать пандемию, выработать общественный коллективный иммунитет. И мы тем самым поборем пандемию. Пример тому – Израиль, где все возвращается к нормальной жизни. Так что ставить под сомнение вакцинацию не имеет никакого смысла.

Если же мы ставим под сомнение производителя данной вакцины, тогда вопрос второй. Мы знаем, что мировая площадка по производству вакцин – это Индия, и процентов 60 мирового рынка вакцин производится именно там.  Есть международные стандарты производства фармпрепаратов. Там они точно соблюдены. Например, именно этот институт является многолетним поставщиком вакцин БЦЖ в Украину. К индийской БЦЖ вопросов нет.

Поэтому вакцинация – это правильный путь.

В заключение, хочу отметить, что мы живем в глобальном мире, пандемия создала реальные вызовы всем системам здравоохранения – и развитых экономик, и отсталых. И не всегда, и не все системы здравоохранения справляются с ними. Безусловно, пандемия указала нам на слабые стороны системы. Но, именно в подобных ситуациях проявляются и сильные стороны. Это наши люди – медики, которые несмотря ни на что выполняют свой долг; это  и журналисты,  не дающие расслабляться представителям власти; это и волонтеры, как всегда подставляющие плечо в трудную минуту.