Харьковчанка рассказала, как прожила год в Антарктиде (фото, видео)

Из 25-й Украинской антарктической экспедиции в Харьков вернулась геофизик, озонометрист экспедиции Анна Соина. В «Информационном вечере» на телеканале Simon она развеяла мифы о Южном континенте.

В интервью Анна Соина рассказала про температуру +40 в Антарктиде, пингвинов-оккупантов, самую большую озоновую дыру и уникальную грозу. А также – о том, как добираются на Южный континент, сколько стоит поездка для туристов и чем занимаются ученые на станции «Академик Вернадский».

«Мы добирались больше месяца»

— К человеку, который был там, где мало кто из нас сможет побывать, очень много вопросов. Но, давайте, сначала объясним людям, кто такой озонометрист и чем именно вы занимались на нашей станции в Антарктиде?

— Озонометрист — это человек, который измеряет уровень озона. Над Антарктидой находится озоновая дыра, и ведется мониторинг количества озона для того, чтобы понять динамику озоновой дыры и ту опасность, которой она грозит человечеству и самой природе Антарктики.

— Это была первая антарктическая экспедиция для вас?

— Да.

— Вообще, как экспедиции добираются в Антарктиду? Вы плыли туда, летели самолетом?

— В нормальной ситуации, когда нет пандемии, нет чрезвычайных событий в мире, люди летят прямо в Пунта-Аренас (город на юге Чили — Ред.) Или в Ушуая (город в Аргентине — самый южный в мире — Ред.). Это Южная Америка. А потом на кораблях идут к станции.

Но у нас была очень сложная ситуация, мы очень долго ехали к станции. Мы добирались больше месяца. Сначала мы вылетели в Турцию, потом у нас прямо перед носом закрыли Колумбию, через которую мы должны были лететь. Мы пробыли пять дней в Стамбуле, вернулись в Украину. И с помощью центра, который сделал титаническую работу… он нас отправил через Катар в Чили, в город Пунта-Аренас, где мы отсидели карантин и затем судном поплыли на станцию ​​»Академик Вернадский».

Пингвины «встречали» на причале

— Когда судно подплывает к Антарктиде, как это выглядит? Это сплошной лед?

— С судна я не помню. Я тогда спала, когда мы подплывали к Антарктике. Мы шли через Кинг-Джордж — это довольно северный остров, он находится на самом краю Антарктического полуострова. Это были горы, какие-то мхи, травы там есть — там есть растения. А потом, когда мы уже подошли к станции близко, это были также горы, скалы, айсберги. Довольно интересно выглядит, достаточно красиво.

— Пингвины не выходят «встречать»? У нас у всех такое представление из детских книг: когда подплываешь к Антарктиде — там льдины и стоят пингвины ждут…

— Они не ждут (улыбается). Но когда мы приехали на станцию, еще пингвины были на станции, и на нашем причале они нас таки встретили. Мы их видели.

— Как выглядит украинская станция «Академик Вернадский»? Что там есть?

— Станцию все могут увидеть на сайте Антарктического центра. Там есть даже экскурсия-онлайн, где можно «пройтись» по станции.

В общем — это большой дом, где размещаются офисные помещения, жилые помещения. А также смежные дома. Это дизельная, столярная мастерская, эллинг, где собираются наши лодки. Это можно посмотреть на сайте — можете погулять по станции и увидеть почти вживую, как она выглядит.

«Летом на темной поверхности у скал температура может быть до +40»

— Когда вы узнали, что вы поедете в Антарктиду? Как это было? И насколько совпало ваше ожидание с тем, что вы увидели?

— Когда я узнала, я не поверила сначала, потому что я хотела на станцию ​​со студенческих лет. Я занималась Антарктикой на четвертом курсе университета. Когда я узнала, что меня выбрали, я прошла конкурс, я сначала не поверила. Потому что женщин не брали очень долго. Потом у нас была тяжелая дорога, и, пока ехали, я сто раз думала, что, наверное, мы не доедем и на станцию ​​я так и не попаду — не буду зимовать.

Но мы все-таки доехали. Первое мое впечатление, когда мы вышли, — мне было очень скользко. У меня была скользкая обувь. Я думала: «Как я буду зимовать? Как я буду здесь ходить?» Но потом все было нормально. У нас были очень хорошие сапоги — такие резиновые, огромные. И в них было очень удобно.

Но это было мое первое впечатление. Я его очень хорошо запомнила.

— Там очень холодно? Я видела на вашей  странице в Facebook фото, где вы были так одеты примерно, как мы здесь осенью.

— В этом году у нас была минимальная температура где-то минус 20. Это не очень много, англичане фиксировали до — 36. Летом на темной поверхности у скал температура может быть до +40. Иногда мы делали фото. Я была в платье у воды с пингвинами на фоне льда. Иногда, когда нет ветра, можно выскочить в футболке или в спортивном костюме на улицу. И это совершенно нормально.

Антарктическое меню: много мяса – мало овощей

— Сколько вы провели вообще времени в Антарктиде?

— Мы остались одни на станции 24 апреля 2020 года. А уехали в конце апреля этого года. Чуть больше года.

— Вы сказали, что долго не брали женщин на станцию. С чем это связано?

— Я не знаю. Это было решение предыдущего руководства. А с приходом Евгения Дикого (руководителя Национального антарктического научного центра) и нового руководства эта ситуация изменилась. Как показывает практика, это только к лучшему.

— Я знаю, что в самом начале экспедиции произошла трагическая ситуация — умер повар. Как вы справлялись целый год без повара?

— Все были очень растеряны сначала, не знали что делать. Был вариант, что нам доставят повара. Но этого не произошло. Это была зима, это было довольно сложно — из-за ситуации с пандемией, с карантином. Поэтому мы приняли такое решение: мы дежурили по неделе, по очереди. Кто-то один заступал на кухню, но также друг другу помогали. Что-то делали вместе. Был парень, который делал творог, начальник станции делал кисломолочные продукты или какие-то вкусности. Макс готовил мясо, я пекла хлеб. Мы помогали друг другу и достаточно неплохо, я считаю, вышли из ситуации. Все было нормально с кухней. Но да, самая тяжелая специальность, которая есть на станции, — это повар.

— Вообще, что едят в Антарктиде? Ведь количество продуктов наверняка ограничено, а поставки редкие.

— У нас было очень много мяса, и очень классное было мясо. Была рыба, даже осьминоги. Мука, ​​крупы — все это есть. Единственное, чего нам не хватало, — это овощей, помидоров. Но мы с собой привозили фрукты и овощи на первое время. Потом помидоры засолили, капусту квасили, чеснок замораживали. Яиц не хватало, потому что также они портятся. Они были замороженные или в сухом виде. Но в целом кухня была весьма разнообразна. Еще мы готовили каждый по-своему, каждый хотел какие-то вкусности приготовить, что-то интересное. Поэтому питание достаточно разнообразное, питательное, вкусное. Не страдали. Единственное, что — не было овощей. Ну, это Антарктида.

Коронавирус повлиял на туризм в Антарктиде

— Я так понимаю, что где-то на определенном отдалении есть антарктические станции других стран мира. Вы общались с людьми, которые там работают?

— Ближайшая станция к нам — это станция Палмер, американская. Это наши друзья. Они неоднократно помогали нам. У них есть ледокол, они могут подойти в любое время года. Была ситуация с эвакуацией, возможно, вы читали — раньше, не у нас. Также они вывозили нашего повара, забрали в Пунта-Аренас.

Мы общались, друг друга поздравляли с праздниками. Мы сделали фото на их День Независимости — сфотографировались с их флагом и с нашим, и они ответили нам также зеркально. У них есть флаг Украины. Это было довольно приятно. Поздравляем друг друга с другими станциями — на Новый год, на Мидвинтер (праздник Середины зимы в Антарктиде — Ред.).

— Когда оттуда уехали, продолжаете с кем-то из них общение?

— В друзьях есть экипаж судна «Джеймс Кларк Росс». Это британцы. Они заходили к нам на станцию, когда это было возможно — если они долгий период были в море и у них не было ковида. С ними общаемся и общались с Палмером. У меня остались также контакты человека, который там работает. Каждый день мы не общаемся, но следим друг за другом, лайкаем фоточки в Facebook.

— Как повлияла пандемия коронавируса на работу станции?

— У нас ковида не было. Конечно, перед тем как ехать из Пунта-Аренас, всех проверяют. Мы ехали в ситуации, когда это только начиналось и было непонятно, что дальше будет и как будет. Мы отсидели карантин, никто не заболел — все было хорошо. Затем нам измерили температуру, мы сели на судно и поехали в Антарктику. Мы обычно не принимали те яхты, которые там есть — если они были меньше 14-ти суток в море. Но такой ситуации не было, чтобы кто-то так просился. В целом мы никак с коронавирусом не сталкивались, на работу станции он не повлиял. Он повлиял только на туризм в Антарктиде, потому что его почти не было.

«Нам никогда не было скучно»

— Как проходит день человека на антарктической станции?

— У каждого есть свой график работы — кто-то может перенести на ночь или делать днем. У меня был график измерений, которому я четко следовала. В зависимости от погоды — это было от 5 до 60 измерений в день.

В обычный день (если мало измерений), я просыпалась утром, пила кофе, затем шла мерить озон. Затем можно было снова попить кофе или пообщаться с коллегами. Потом — опять измерения. В час дня у нас обед — это обязательно. Мы собираемся все за столом, общаемся. Затем работаем дальше. В 7 — ужин. Затем кто как хочет: кто работает, кто играет в бильярд, кто читает, кто смотрит кино, кто общается с домашними, с семьей по интернету.

Еще были дежурства. У нас есть дневные дежурства или ночные. Надо ходить на обходы, убирать туалеты, коридор. Если на кухне — это почти целый день на кухне.

— Сколько человек было в экспедиции?

— Нас было 10.

— Насколько трудно провести столь длительное время в ограниченном социуме?

— Они все интересные личности. Если позволяет погода и расписание работы, можно выехать куда-то, что-то посмотреть. Мы себя настроили, чтобы перезимовать год, общаться год. Нам никогда не было скучно. Никогда не было некомфортно. Как-то у нас все прошло мягко, приятно и очень интересно. Мы были интересны друг другу всегда.

«Пингвины все больше оккупируют территории»

— Вы сказали, что куда-то выезжали. А куда там можно поехать и что посмотреть? Вы говорили в начале разговора, что там есть мхи, трава. Думаю, многие совсем иначе себе Антарктиду представляют.

— У нас травы немного. Есть так называемый луговик антарктический. Это такая трава, она и у нас растет, злаковая, обычная. Есть мхи — достаточно древние и большие. Есть лишайники. Много разнообразных животных.

Затем можно выехать на материк. От нас это где-то 8-10 км. На лодке через пролив Пенола можно пройти. Там очень интересные айсберги, острова.

Мы ездили на острова. Мы ездили на остров Петерманн. Там очень большая колония пингвинов — и Адели, и Дженту, — много бакланов. Также мы туда ездили помогать нашему биологу считать пингвинов. Еще по местным островам можно поездить — там также довольно много интересного. Там очень много приключений может быть.

— А как вы считали пингвинов?

— Это научная работа. По количеству пингвинов можно понять, сколько их приходит. Пингвин Дженту — это субантарктический пингвин, который должен жить севернее нашей станции. Но со временем эти пингвины оккупируют территории все больше и больше. И это очень важно учитывать. Именно поэтому биологи считают пингвинов, смотрят на то, сколько птенцов, сколько новых особей того или иного вида. Это делается специальной машинкой. Это очень серьезная научная работа, на самом деле. И очень интересная.

Самая большая озоновая дыра за всю историю наблюдений

— Если речь зашла о научной работе, давайте немного поясним людям, чем вообще занималась 25-я Украинская антарктическая экспедиция. Какие были цели?

— Главное, чем занимается любая зимовка — это продолжение тех измерений, которые уже начаты. Очень многие из них начинали еще британцы. Это метрологические измерения, магнитные, геофизика, изучение ионосферы. То, чем я занималась, — озонометрические исследования.

Очень важно это все продолжать, потому что, в зависимости от того, какой ряд данных мы накопим, мы сможем делать какие-то прогнозы, строить модели — по тому же озоновому слою, ионосфере.

Поэтому главное, что мы делали, — мы это все продолжали. Но еще у каждого из нас была программа, дополнительные цели. Например, установка антенны или установка новой системы сейсмологической — этим занимался наш метеоролог. Мы за эту зимовку выполнили все, что планировали, и сделали много. Сейчас эти данные мы привезли в Украину, они будут обрабатываться, и уже по их результатам будут написаны научные работы.

— В течение этого года появлялись новости о том, что какая-то большая озоновая дыра над Антарктидой исчезла, стала меньше. Что на самом деле там происходило?

— Озоновая дыра в этом году над Антарктикой была крупнейшая за всю историю наблюдений. Она была большая по площади и очень глубокая. Это связано с природными процессами, в частности. С ветрами, которые выдувают озон из верхних слоев и не дают потом расти этой дыре. Такое случается. Это было довольно интересно и удивительно, так как в том году эта озоновая дыра была самой маленькой в истории наблюдений. Но это, прежде всего, естественный процесс. Сейчас ученые активно изучают этот вопрос.

У меня не было таких данных, которые фиксировали британцы (у них было 80 единиц Добсона минимально). У нас такого показателя не было. У меня минимальная была где-то 140 единиц Добсона. Для справки: озоновая дыра считается, когда меньше 200 единиц Добсона. Вот минимальная у меня была 140. По своим данным (но это же не спутниковые измерения), каких-то кардинальных изменений я не видела. Но в целом по Антарктиде — да, это была самая большая дыра за всю историю наблюдений.

— Процесс таяния льда происходит в Антарктиде тоже?

— Насколько я знаю (я слушала антарктическую конференцию, были доклады по таянию), конечно какое-то таяние происходит, но пока этот вопрос еще изучается. Я так понимаю, нет достаточных новых данных, чтобы делать какие-то сногсшибательные выводы. Поэтому я не могу ответить на этот вопрос. Визуально за один год невозможно сказать: льда стало больше или меньше. Когда мы приехали, от 24-й экспедиции была информация, что было очень много скал и снега было мало. А в наше время в зимовку снег почти не растаял. У нас был лед, и все было заметено.

— Я знаю, вы фиксировали такое редкое явление для Антарктиды как гроза и гром. Расскажите, почему они редки, о чем это может свидетельствовать с точки зрения науки?

— В Антарктиде очень низкие температуры, поэтому там молний не бывает и не бывает гроз. То, что была молния, — это пока единичный случай, поэтому каких-то выводов делать нельзя. Но если это явление будет повторяться и повторяться часто, это может свидетельствовать об изменениях климата. Эту молнию ребята видели, слышали гром, их зафиксировали наши приборы. Также я с кухни видела грозовые облака.

«Я еще не могу адаптироваться дома. Мне здесь все странно»

— Ученые ездят в Антарктиду по несколько раз? Будет ли у вас возможность еще раз туда попасть?

— Можно конечно. Сейчас Богдан Гаврилюк, который является начальником станции на 26-ю зимовку, поехал туда в 9-й раз. Наш начальник Юрий Отруба был в шестой раз. Если человек специалист, если он выиграет конкурс, то, конечно, может ехать еще раз. Кроме того, зимовщики, которые уже зимовали, они проходят испытания Антарктидой. Они знают, как там будет, и знают, чего от них ожидать. Конечно, если есть два специалиста на одном уровне, то, скорее всего, выберут зимовщика. Но здесь много факторов — и по здоровью, и по психологическому обследованию. Но да, это возможно. Можно ехать.

— А вы хотите еще раз поехать в Антарктиду? Вам понравилось там?

— Мне очень понравилось, но я не знаю, хочу или нет. Посмотрим.

— В ближайшее время не хотите, я так понимаю?

— Как говорит наш Юрий Юрьевич: «Спросите меня через два месяца». Вот примерно так. Я с этим полностью согласна.

— То есть вы пока соскучились по дому, и обратно не очень хочется?

— Пока я не знаю, соскучилась ли. Я еще не могу адаптироваться. Мне здесь все странно. Я просыпаюсь в пять утра. Куча людей, куча машин… Как-то все еще странно. Поэтому пока не могу ответить, хочу или нет. Но, пожалуй, хочу.

— Я вам очень благодарна за разговор и рада приветствовать вас снова в Харькове.

— Я тоже вам желаю приехать в Антарктиду, и, мне кажется, туризм туда будет более доступен. Когда я была студенткой, то узнавала. Тогда билет стоил туда около 40 тысяч долларов, а сейчас около 10 – 15 тысяч. Поэтому я желаю всем, кто хочет увидеть Антарктиду, побывать там и ощутить ее. Потому что она замечательная, она очень классная.

Фото и видео — со страницы Анны Соиной в Facebook.