Эстонский фронт. Почему Нарва не стала эстонским Донбассом

Несостоявшийся Донбасс

«До Киева 400 километров, а до границы с Россией – 40!». Эту немудреную формулу провозгласил Евгений Кушнарев в Северодонецке. Случись ему произносить такие речи в Нарве, километры можно было бы переводить в метры – переход в российский Ивангород находится метрах в 50 от входа в мэрию города.

Конечно же, мне была интересна Нарва! Ну как же – столько похожего на нас! Старый промышленный район, населен в основном русскоязычными (в самой Нарве – на 97%!!!), многие приехали сюда при Союзе и являются жителями Эстонии в первом или втором поколениях. Регион по эстонским меркам бедный, если не сказать депрессивный.

Проблема интеграции русскоязычных острейшая, а кроме того – прямые факты дискриминации – предполагал я еще в Харькове. Готовая социальная бомба! Только поднеси спичку…

К примеру, в марте из рядов спасателей уволили целых 12 нарвитян за то, что они не говорили на эстонском в достаточной мере. Ведь ужас же? А кроме того, российские каналы в Нарве можно ловить даже на зубные пломбы – все через речку. Значит, судя по всему, и настроения должны быть в городе идентичные тем, что царили (да и сейчас царят) на Востоке Украины: все пропало, мы один народ, услышь Донбасс (то есть Нарву) и так далее.

На деле – ничего похожего.

Похоже, что журналистов с подобного рода предубеждениями сюда приезжало уже столько, что при разговорах с нарвитянами в голосе последних звучит почти нескрываемое раздражение – да все спокойно тут. Нет никакого сепаратизма и быть не может! В этом уверен, в частности, местный журналист Роман Викулов

Роман Викулов, журналист: «Нет никаких оснований говорить об этом. В регионе есть в целом определенное недоверие к правительству, но оно не приобретает радикальных форм. Вообще — активных форм. Нарвитяне смотрят, конечно, российское ТВ, но не воспринимают его как призыв к действию — это скорее как футбол, эмоциональное зрелище. Думаю, если тут захотят затеять что-то вроде того, что было в Украине, сюда недовольных для каких-то действий придется завозить автобусами. Тут их не найти»

Ирония судьбы: первое, что бросается в коридоре мэрии Нарвы — стойка с сувенирами из городов-партнеров и побратимов; центральное место в ней занимают экспонаты из украинского Донецка.

Мэр Нарвы, Тармо Таммисте вздыхает: раньше ездил в Донецк каждый год — и город и его жители производили прекрасное впечатление. Мягко, но настойчиво просит не сравнивать ситуацию с нарвской.

«Когда ситуация в Донецке и Луганске стала такой, какой она есть сейчас, в Нарву стали приезжать западные журналисты в ожидании увидеть окопы, колючую проволоку, людей в военной форме. Я их спрашиваю – а вы в Донецке раньше были? Или в Украине? Почему вы сравниваете? Это разные ситуации. Я в Донецке был часто, это наш город-побратим, и мне очень жаль, что там так произошло»

Описывая медиа-пространство Нарвы, Тармо Таммисте признает: здесь без проблем можно смотреть любой российский канал. Ловится даже на комнатную антенну: многие пожилые нарвитяне так и делают. Экономят на оплате за «кабель». Смотрят и Соловьева с Киселевым, и программу «Время». Но о какой-то специальной промывке мозгов и искаженном видении мира по его мнению в Нарве речь не идет. «Я даже не помню когда лично встречался с каким-то российским журналистом. Месяц назад что-то промелькнуло, что в Нарве чиновники департамента миграции в том, что он хотел назвать сына Святославом или вроде того – старое имя. Но нарвитяне, которые читали это, сразу могли понять, что это вздор. У нас полно людей с такими именами и никаких проблем. Это пропаганда для какого-то узколобого человека, который вообще ничего не знает об Эстонии» — говорит мэр.

Сформировавшийся стереотип Нарвы как своего рода русскоязычного государства в государстве имеет историческую подоплеку: в 1993 году здесь состоялся референдум об автономии края. Сегодняшние исследователи считают, что в то время угроза сепаратизма была вполне реальной – Нарва могла пойти по пути Абхазии, Карабаха и Приднестровья. Благодаря разумной политике правительства, этот сценарий провалился. Явка составила намного меньше 50% и это поставило под сомнение результаты даже среди сторонников «референдума».

Сегодня никаких следов минувших событий не осталось. В надежности Нарвы в общей системе безопасности Эстонии не сомневаются даже скептики. Признавая определенные экономические и социальные трудности региона, все же в Иду-Вирумаа не найти признаков готовящегося мятежа. Равно как и призраков сколько-нибудь реального сепаратизма. И медиа соседней страны сами по себе эту ситуацию не переломят.

Лирическое отступление
(Покаяние автора)

Увы, несмотря на то, что занимаюсь этой темой не один год, я пал жертвой пропаганды. Справедливости ради, аналогии с Донбассом в 2014-2015 годах тут искали и западные медиа, но именно под влиянием российских СМИ сформирован образ Эстонии, как государства, серьезно и реально ущемляющего права русскоязычных. Именно они формировали и образ этакой спящей Вандеи с центром в Нарве. Русский мир, русские люди, один народ и, случись что, мол…
Ошибался. Каюсь. Даже со спасателями неловко вышло. Да, уволили – языковая инспекция проверяет госслужащих, учителей, полицейских, спасателей на знание эстонского. Спасателей убедительно просили сдать экзамен на владение эстонским на должном уровне 8 (восемь) лет! Это ущемление?

В общем, как говорится, «Не читайте советских газет перед едой».

Советская инерция

Нарва и вообще регион Ида-Вирумаа на самом деле имеют уникальный этнический состав населения. В ходе Второй мировой город фактически стерли с лица земли и после войны отстроили заново. Возвели крупные предприятия, разрабатывали залежи полезных ископаемых — для всего этого с просторов Союза свозили десятки тысяч специалистов. Они, их семьи, их потомки и стали основой для формирования особого русскоговорящего края Эстонии. Они были главной движущей силой «Интерфронта» — движения конца 80-х, отчаянно сопротивлявшегося восстановлению независимой Эстонии. Наследие СССР и влияние РФ здесь действительно чувствуется: дома — хрущевки, бетонные многоэтажки 70-х, памятники погибшим в боях за Нарву: все как в России. Те же программы по телевизору. Те же книги из серии «Президентский Спецназ», о подвигах русских рэмбо в Сирии и на Кавказе — в магазине. Есть вещи и менее зримые, но не менее пугающие. Речь идет об инерционной советской ментальности.

Профессор Тартусского университета Марью Лауристин — известная далеко за пределами Эстонии политик, ученый и общественный деятель. Она признает: для части эстонского населения развал СССР стал трагедией, эти люди до сих пор не всегда вписываются в современную реальность. Впрочем и о восстановлении СССР грезит все меньше.

«В шахтерских районах все очень грустно выглядит, но даже это лучше, чем было при Эстонской ССР. Сейчас – да, там стоят пустые дома советские еще, потому что люди уехали в Таллинн. Там заброшены целые поселки. Как вернуть кого-то туда – это задача, над которой мы давно работаем. Надо, чтобы там жизнь стала лучше. Но как это сделать? Они сами должны двигаться. В принципе, жизнь там нормализуется, но в своем прогрессе они лет на 10-15 отстали.

Есть еще часть люмпенизированной молодежи. Она оседает на языковом дне. Не учат язык, не хотят. Их немного, но они есть. Эту группу, наверное можно с помощью медиа мобилизовать. Есть еще группа «оставшихся в СССР» . Но вообще русскоязычное население расслоено – 5-6 больших групп, из которых подавляющее большинство – патриоты Эстонии»

Холодильник vs ТВ

Между двумя городами – эстонской Нарвой и российским Ивангородом на протяжении многих лет происходила незримая война, которую в сети метко называют «битвой телевизора против холодильника», причем, как и следовало ожидать, телевизор в ней повергнут на обе лопатки.

1221 € — Средняя зарплата в Эстонии по данным 2017 г.
469 € — Средняя зарплата в России по данным 2017 г.

Ежедневно через мост в эстонскую Нарву отправляется поток россиян – за продуктами. Здесь, в ЕС, они намного лучше, выбор больше, качество выше, а цены вполне сопоставимы с российскими. Встретив в зале гипермаркета человека с полной тележкой сыров даже дураку понятна тщета речей кремлевских пропагандистов. Тезисы о душеспасительности санцкций для российских производителей и тайных достоинствах костромских сыров разбиваются вдребезги в первом же эстонском магазине. В Эстонии выше зарплаты и социальные пособия, ее паспорта дают возможность безвизового перемещения по всему ЕС . Работа, учеба, бизнес – маленькая Эстония может дать огромную фору «великой» России по всем пунктам того, из чего складывается удобство жизни.

Невольно вспоминается один из самых блестящих эпизодов Холодной войны из обоймы приемов социологической пропаганды. В 1980 году в журнале «Америка», распространявшемся в СССР было опубликовано несколько разворотов — прилавки американского супермаркета. Это был нокаут. После этого разговоры о победе социализма теряли всякий смысл… Эстония фактически ежедневно проделывает тот же трюк с Россией.

Справедливости ради, едут через мост и в Россию. За дешевым бензином – единственным, что может предложить углеводородная держава электронному государству.

А как же российские медиа? А никак – оплачивай кабель и смотри себе своих Киселевых с Соловьевыми.

И не опасно? Выходит что нет – за что воевать, упаси-боже от такого варианта? За рязанские пенсии и калужские дороги?

Впрочем, больное место, на котором спекулируют СМИ РФ, в Нарве все же есть – язык. На этой теме стоит остановиться детально, чтобы понять почему русскоязычные жители не учат язык и как это формирует параллельные информационные миры в Эстонии.

Язык до Таллинна доведет

Газета «Эстонский экспресс». Декабрь 1989 года. В иллюстрации статьи, посвященной Интерфронту, художник изобразил эстонский флаг, вплетенный во флаг ЭССР

Не будет преувеличением сказать, что эстонский язык — мощнейший социальный лифт в стране. Это то, что открывает молодым людям в Эстонии все возможности карьерного роста вне зависимости от того русская у тебя фамилия или эстонская. Английский здесь практически по умолчанию необходим, а знание русского, хотя и приветствуется во многих частных компаниях, но по сути вовсе не обязательно.

Эстонский язык, конечно, непростой, относится к совсем другой языковой группе, чем русский и выучить его для многих – проблема. (Впрочем, в Украине русскоязычные граждане так же игнорируют изучение куда более близкого к русскому государственного языка). Часто изучение языка отвергают сознгательно, в основном – люди старшего возраста. Многие приехали в Эстонскую ССР, работали на заводах союзного подчинения, составляли основу для политических движений, препятствовавших возрождению независимости Эстонии в конце 80-х – начале 90-х годов ХХ века. Позже получили серые паспорта неграждан и фактически законсервировались в таком положении. Ирене Кяосаар, глава Фонда интеграции, поясняет: дело не только в сложности языка, но и в исторически сложившейся сегрегации.

«С детского сада выстроены параллельные системы образования: русские школы и эстонские. Около 70% русскоязычных семей отдают своих детей в русские школы. И дети между собой не очень контактируют. Когда дети вырастают, идут в университет или на рынок труда, эта сегрегация остается. Среда друзей – она из детства, так что на трудовом рынке возникают фирмы русскоязычные и эстоноязычные. А в государственном секторе всего 2% русскоязычных работает, при том что в жизни их 25% — это резкое несоответствие»

Тема языка активно используется российской пропагандой. Положение русскоязычных чаще всего называют нарушением базовых прав и свобод, дискриминацией. Урве Эслас, редактор авторских колонок газеты Postimees, колумнистка и аналитик локальной программы «Информационная Война: Инициатива Центра анализа европейской политики» категорически выступает против навязываемого Россией нарратива.

Урве Эслас, аналитик локальной программы «Информационная Война: Инициатива Центра анализа европейской политики»: Российская пропаганда описывает русскоговорящую часть населения Эстонии как дискриминируемую, а эстоноговорящую как дискриминаторов. Один из основных сюжетов в нарративе – Эстония не дает русскоговорящим возможности изучить эстонский язык. Либо изучение его очень дорого стоит, либо он слишком сложен для изучения. Не овладев языком, русскоговорящие не могут получить гражданство. Таким образом, жители Эстонии ограничены в базовых правах. На деле большинство из тех, кто хотел получить гражданство, получил его. Из тех, кто не имеет эстонского паспорта, многие не получают его из чисто прагматических причин. Потому что обладатели серого паспорта могут ездить без виз и в Россию и в страны ЕС, а с эстонским паспортом безвизовый въезд в Россию станет невозможным.

Ситуация в некоторых районах страны похожа на ту, что сложилась у русскоязычных эмигрантов от Берлина до Брайтона: эти люди живут в отдельном мире. Отделенном языковым барьером. Они не смотрят эстонские и западные СМИ, не читают их книг – у них в телевизорах с конца 80-х поменялся только генсек на президента России, остальной набор радостей – от Пугачевой до «Иронии судьбы» остался неизменным. Ностальгия по прошлому, неверие в будущее, нелюбовь к Европе и восхищение Путиным… Увы, подобная модель имеет свойство к самовоспроизводству. У родителей вырастают дети, а где-то уже и внуки, впитав в себя весь набор пропагандистских клише, в том числе и чисто бытовых национальных стереотипов.

Эту ситуацию в Эстонии, на мой взгляд, понимают прекрасно: и заложенные в ней угрозы и необходимость реформирования подходов к языковой проблеме.

« В 90-х это было эмоциональное где-то решение, исторически обоснованное, мол вы от нас столько требовали, а теперь нате вам взамен. Мы теперь тоже русский не будем учить. Но это прошло. У нас прошел момент политизирования языка. Не язык виноват, а политический режим: советский, а сейчас путинский – есть это понимание. И желание выровнять ситуацию.

В Таллинне, например, открыли смешанную школу, первые классы 50/50 ученики эстоно- и русскоговорящие. И преподавание тоже смешанное 50/50. Безумно популярно, там буквально очереди в эту школу. У нас сейчас родители возраста около 30 лет, они выросли в свободной Эстонии и у них нет того груза на плечах, который мы несем» — говорит глава Фонда интеграции Ирене Кяосаар

Длительная практика сегрегации, хотя и позволила Эстонии изолировать влияние про-советских, а потом и про-российских ревизионистов на политику в первые годы возрожденной Независимости, проблему прав русскоязычного населения не решила. Лишь относительно недавно развернуты широкие программы интеграции русскоязычного населения в жизнь Эстонии. А с 2019 года такая поддержка достигнет беспрецедентных масштабов – бесплатные языковые курсы с предоставлением отпуска для изучения эстонского.

Не демонизируя русский язык, избегая острых конфликтов с ограничением его применения, Эстония добивается положительной динамике в соблюдении прав человека в целом.

Русский останется в культуре, литературе, истории, быту. Собственно, как и останется Россия и даже отчасти СССР: времена эмоционального вычеркивания страниц истории давно позади.

Русскоязычные получают доступ к эстонским и мировым СМИ, а это ослабляет позиции российской пропагандистской машины. К слову, исторический опыт у Эстонии уже есть – с 60-х годов в северных районах страны можно было ловить телевизионный сигнал из Хельсинки.

Эстонцы росли в информационной среде, резко отличавшейся от Харькова или Тбилиси – старшее поколение еще хорошо помнило опыт независимости и советскую оккупацию, а новое впитывало не только слова старших, но и жило в западной системе ценностей: кто же станет смотреть по ящику речи Брежнева, когда Хельсинки крутят голливудские боевики?

«С 2014 года Эстония в российских СМИ снова упоминается в таком контексте. Случилось ли что-то в Эстонии? Нет. Случилось в Украине. Это говорит об одном – неважно делаем мы что-то или нет, но если Россия решила, что вы русофобы – значит по их мнению так и есть.»

Из тезиса о дискриминации русскоязычных органично вырастает вторая несущая конструкция антибалтийского пропагандистского мифа: русофобия. Здесь наши страны тоже находятся в сходном положении: такие обвинения звучат и в адрес Украины (хотя в более резких, чем в адрес Эстонии формулировках). «Это озвучивается на уровне Лаврова, это распространяется в российских медиа. Но в реальности мы не найдем в эстонских медиа, даже русскоязычных, каких-либо примеров русофобии, пожалуй, с 2010 года» — комментирует Урве Эслас.

«Ноль публикаций в эстонских медиа, которые можно было бы назвать проявлением русофобии. Но с 2014 года Эстония в российских СМИ снова упоминается в таком контексте. Случилось ли что-то в Эстонии? Нет. Случилось в Украине. Это говорит об одном – неважно делаем мы что-то или нет, но если Россия решила, что вы русофобы – значит по их мнению так и есть. И мы понемногу примеряем этот нарратив на себя и начинаем внутреннюю дискуссию так это или нет. Как результат, в медиа появляются статьи либо обличающие русофобию в стране, либо говорящие – нет-нет, мы вовсе не русофобы! В итоге искусственный нарратив входит в реальную жизнь, люди начинают говорить себе, например – у меня нет хорошей работы, что ж, это понятно – я русский, а они русофобы. Такого рода стереотипы формируются и накапливаются и конечно это опасно, потому что может привести к конфликтам»

Итак, почему?

Короткий итог истории почему Нарва не стала вторым Донбассом

• Качество жизни

Несмотря на то, что по меркам Эстонии, регион небогатый, жизнь здесь куда богаче, сытнее и спокойнее, чем в сопредельной России. У потенциального конфликта нет экономического базиса. В Крыму военные пенсионеры завидовали российским коллегам, на Донбассе сравнивали зарплаты; Ивангороду нечего предложить Нарве, кроме дешевого бензина

• Нормализация языковой политики

Да, пока что русскоязычные непропорционально представлены в органах власти страны. Но механизмы для изучения языка и полномасштабной интеграции в жизнь Эстонии есть, они работают и их диапазон расширяется. Молодежь Нарвы активно этим пользуется и, похоже, языковая проблема просто исчезнет со сменой поколений

• Открытое информационное пространство

Российское телевидение все же больше работает на российского зрителя. Нарва как регион пропагандистам не особо интересен (и будем надеяться, так и будет). Речь скорее идет о поддержании общего негативного имиджа Эстонии, а не о мобилизации протеста в Нарве. Кроме того, открытость информационного пространства страны и присутствие западных СМИ позволяет легко бороться с фейковыми новостями и дезинформацией.

Тем не менее, волны глобальной информационной войны докатываются и сюда. С 2014 года, с начала войны в Украине. О том как испортил эстонцев украинский вопрос и какие уроки вынесли из него медиа — в следующей статье цикла «Эстонский фронт»