Толерантность к насилию. По мотивам истории избиения журналистки «Интера»

Удивительно, как в нашей стране, как впрочем, на любом постсоветском пространстве, жуткая история насилия порождает в первую очередь дискуссии лишь о большем насилии, пусть и под брендом законности, о необходимости полицейского контроля (читай — государства) и твердой руки.

Чудовищная история об избиении и попытке изнасилования в поезде «Мариуполь-Киев», где журналистку телеканала «Интер» Анастасию Луговую на глазах сына терзал ехавший тем же составом рецидивист, и спастись она смогла лишь в соседнем вагоне, стала известна благодаря отважности самой жертвы, социальным сетям и публичным комментариям Антона Геращенко. При этом главными вопросами стали: зачем вовсе выпускать трижды судимого на волю и почему полиция не сопровождает поезда дальнего следования?

При этом, тот факт, что наша система исполнения наказаний даже близко не справляется с тем, к чему призвана — исправлению человека, а лишь калечит в физическом и психологическом плане попавших на зону, а полиция сама по себе несет опасность, как-то забывается. В участке в Кагарлыге ведь насиловали не рецидивисты, а копы. И какая гарантия, что такие же отморозки не станут патрулировать поезда?

Безусловно, чтобы дойти до такого звериного состояния жестокости, нужно пройти свой путь. И общество, в том числе мужская его часть, требует немедленного отмщения. Не задумываясь, что насилие по отношению к женщинам, как и любой другой уязвимой категории людей в Украине, присутствует ежедневно, просто у каждого свои STOPы. В том числе, и из-за численности дискриминируемых, разных форм насилия, формального равенства прав и обязательной строчке о гендерном равноправии, которое по правилам вписывается в каждый документ органов государственного и местного управления.

Но по-честному, мы все так же плывем на большом теплоходе «Минск». Знаете эту жуткую историю из советских репрессий? Когда на морской части этапа женщин-заключенных, как уголовных, так и политических, несколько суток подряд насиловали прорвавшиеся к ним со своего отсека зэки, а вертухаи не могли/не хотели этого остановить, спасая только приглянувшихся себе женщин. Для многих из тех, кому «не повезло» попасть в число привилегированных, это закончилось смертью.

Так вот, ситуация не изменилась. И любая женщина в Украине может стать жертвой насильника на улице или дома, потому что само общество принимает это насилие как должное. Если не сексуальное, то психологическое, экономическое, и т.п. Агенты государства готовы защитить дискриминируемые категории, и женщин, в частности, только в том случае, если это выгодно самим агентам государства. Так стоит ли рассчитывать на иное, если эти агенты сами порождены этим обществом?

Один семилетний мальчик, который вместе с моими детьми ходит на дачный пруд, увидев по дороге девушку на скутере, сказал, что женщина за рулем — это плохо. На мой вопрос, почему он так решил, если по статистике женщины гораздо реже становятся виновницами смертельных ДТП, так как реже пьют за рулем и лихачат, он ответил: «Ну это совсем скучно, иначе ездить будет неинтересно». Но женщины за рулем все равно плохо, так он слышал от старших, на которых очень хочет быть похожим.

В его неприкрытом детском шовинизме право женщин ездить за рулем не оспаривается псевдозаботой о безопасности или псевдоисследованием о разном строении мозга и реакций, это просто желание за собой оставить игрушку, которая понравилась — машину. Чем и продиктованы, по сути, все желания доминировать. А еще — дождаться того времени, когда будут не на тебя кричать, как на ребенка, а самому кричать. Перейти из дискриминируемой категории в доминантную.

И если феминизм, и, как его следствие, нетерпимость к любой дискриминации, не привит с детства и не стал частью мировоззрения человека в период его подростковых и юношеских исканий, очень сложно ждать реальной толерантности от представителей общества — как  мужчин, так и женщин, оправдывающих таким образом свою нерешимость вырваться из крепостного права.

С известной долей о равноправии задумываются лишь отцы дочерей, сами достаточно образованные и обеспеченные для того, чтобы дать образование и экономический старт дочкам, и после этого нетерпимо относящиеся к любому, кто считает возможным оспорить право их наследниц на самостоятельность. Опять же, столько ресурсов вложено, а ресурсы в обществах доминирования принято ценить. Они бы точно сами начистили морду поездному рецидивисту, не дай бог он покусился на их дочь/жену/мать. Потому что начистить морду в отместку — вполне себе понятный мужской поступок. А то, что способствуешь созданию ситуации, когда человек в своей голове не сможет пройти путь от мальчика, который не хочет видеть девочку за рулем, до мужчины, который позволяет себе насилие — сложнее.

В обществе же осознанного равноправия оценка самостоятельности и прав — не следствие вложенных ресурсов, а неотъемлемое право каждого, независимо от пола, расы, возраста, уязвимости, ориентации, вероисповедания. И о равноправии можно лишь говорить тогда, когда угроза этого насилия исчезнет. А начистить морду можно политическим оппонентам, это местами приятно и оправдано.